В Мадриде, перед входом в знаменитый музей Прадо стоит памятник: мужчина с густой шевелюрой курчавых волос восседает на удобном кресле. Его поза свободна, в одной руке – палитра, в другой – кисть. Поперёк колен лежит длинный муштабель. На мужчине средневековый колет, панталоны и чулки. Это Веласкес. Диего Родригес де Сильва.
Энциклопедия Британика называет его самым важным художником 17-го века и гигантом западного искусства. Что ж, надо признать – так оно и есть.
Нет нужды строить догадки насчёт точной даты рождения будущего гения живописи. Существует церковная запись: «Диего Родригес де Сильва Веласкес крещён 6 июня 1599». Вот и всё, отсюда следует отталкиваться.
Младенец Диего впервые увидел свет божий в Андалусии (Севилья), на улочке Кале де ля Горгоха. Батюшка его – урождённый Жоао Родригес де Сильва (в новом гражданстве Хуан), адвокат, сын евреев из Португалии. Матушка – Жеронима Веласкес, представительница знатного аристократического рода.
Диего рос мальчиком послушным и богобоязненным. Получил отличную подготовку в области языков и философии. Наиболее ярко его таланты проявились в искусстве. Уже в одиннадцать лет родители отправили своё чадо в обучение к экстравагантному художнику Франсиско де Эррера-старшему, человеку талантливому, энергичному и несдержанному на язык. Через год юный Диего покинул мастерскую первого учителя. Он был прилежен, схватывал всё буквально на лету, перенял от Эрреры умение писать кисточками с длинным ворсом. И был абсолютно точно уверен, что нельзя застывать в стагнации, если впереди ждут новые знания и новые возможности.
Перспективного подростка тут же взял учеником другой знаменитый живописец Севильи, Франсиско Пачеко, оказавшийся лучшим выбором из всех возможных. Хуан Родригес де Сильва подписал с ним пятилетний контракт на обучение сына. Прекрасно воспитанный, отзывчивый, Пачеко славился далеко за пределами родного города как художник-академист с отличными связями. Главное, он был замечательным педагогом. Написал книгу об искусстве живописи, его величии и древности.
Пачеко первым смог разглядеть в Диего Веласкесе дар прирождённого живописца, научил его видеть красоту во всём, что создал Бог, познакомил его со знаменитостями того времени – художником Франческо де Сурбараном и его другом, архитектором Алонсо Кано. Влияние Сурбарана потом долго прослеживалось в ранних работах Веласкеса. Впрочем, нисколько не умаляя их оригинальности. Итак, стоит помнить, что первым поверил в будущее Веласкеса-творца и Веласкеса-человека именно Франсиско Пачеко. Всего через несколько лет после знакомства он даже выдал за Диего свою дочку Хуану де Миранду.
К этому времени Веласкес уже был принят в корпорацию севильских мастеров кисти имени Святого Луки. Восемнадцатилетний мальчишка, желторотый юнец, он начал успешно преподавать живопись собственным ученикам. Писал в жанре «бодегонес» (испанцы называют «бодегонами» харчевню или трактир). Тёмный фон, обыденная жизнь кухарок и подмастерьев, простая посуда, скудная пища. Это была эпоха, позже названная «золотым веком испанской живописи», молодые художники изображали пастушек в ярких бликах солнца. Но Веласкес выделялся из всех. Он шифровал в своих работах нечто секретное, известное только ему одному. Уже тогда он нащупывал свой оригинальный стиль: картина в картине. Шарада. Загадка. Тайна.
В восемнадцать лет он пишет свою первую известную работу: «Крестьянский ужин» (хранится в Эрмитаже). Предметы рождаются в резких контрастах между тенью и светом, персонажи немного скованны, словно их заставили позировать. Но сколько в этом сюжете истории! Кто эти юноши, севшие перекусить? Кем им приходиться пожилой господин? Уважают ли его или смеются над ним? Каждый увидит в «Ужине» что-то своё, стоит только отпустить на волю фантазию.
Веласкес мастерски использует эффект так называемого «погребного освещения». То есть позволяет свету коснуться только тех образов или форм, что наиболее важны. Простолюдинов он пишет гораздо чаще, чем знать – какая-то изначальная правда прячется в складках их одежды, в морщинах стариков, в уголках губ. За три года, по 1620-ый, из-под кисти Веласкеса выходят «Волонос», «Служанка-мулатка», «Старуха-кухарка», «Музыканты», «Поклонение волхвов». Последнюю считают слабой в исполнении, но не судите строго художника, которому было всего лишь двадцать лет, и которые впервые взялся написать религиозную сцену на большом холсте два метра высотой. Несмотря на все минусы – неважно прописанный Иосиф, слишком однотипные складки на платье Марии – картина полна смысла. И не своего ли ребёнка положил Веласкес на руки Матери Божией?
1621 год принёс в Испанию большие перемены. Умер Филипп Третий, освободившийся престол занял молодой Филипп Четвёртый. А Диего уже звал вперёд его вечный червячок практичности. Он мечтал пристроиться при королевском дворе. Думал, будет полезен Филиппу Четвёртому не только умением смешивать краски для рисования. Вечное стремление двигаться вперёд побудило Веласкеса добыть рекомендательные письма к капеллану короля дону Хуану де Фонсека и отправиться в Мадрид в первой половине апреля 1622 года. О, он подготовился как следует!
Написал портрет известного поэта Луиса Гонгоры-и-Арготе с лавровым венком на голове (Филипп весьма благосклонно относился к его виршам), сочинил стихотворение по случаю смерти Эль Греко. Но пробить себе местечко при дворе всегда было не просто, знаете ли. На счастье, сама судьба благоволила Диего: уже в декабре скончался придворный художник. Достойный дон де Фонсека «подсуетился», Филиппа познакомили с талантами Диего Веласкеса – тот написал парадный портрет короля – и в самом скором времени художник получил триста дукатов из королевской казны, чтобы оплатить переезд своей семьи в Мадрид.
Диего удалось найти удивительно выгодное место для своего нового дома: возле площади Пласа Майор, где проходили все народные гульбища, турниры и вершились аутодафе. Мастерскую Веласкесу выделили в одном из корпусов дворца Алькасар. Другие придворные мастера кисти «выскочку-конкурента» моментально возненавидели. Они шептались, что новичок не умеет ничего прилично писать, кроме голов. А вот простолюдины тут же дали Диего прозвище: «художник истины». К тому же на зависть коллег Веласкес никогда не обращал ни малейшего внимания. В ответ на их обвинение он ответил лично королю: «Это комплимент. Потому что я считаю, что нет никого, кто умеет хорошо изобразить голову модели».
В 1628-ом Веласкес познакомился с Питером Паулем Рубенсом. Живописцы обменялись добродушными колкостями, обсудили искусство и дипломатию, Диего получил от своего нового знакомого роскошную идею – написать «Триумф Вакха». Картина получилась не просто отличной, она жила и дышала. У одного из персонажей размыто лицо (потерял облик по причине необузданного пьянства). Другой раскраснелся от выпитого так, что его наверняка скоро хватит удар. Третий едва лежит. Четвёртый склонился перед богом виноделия, получая виноградный венок, и тень Вакха совсем закрыла его голову. Говорящий образ, не правда ли?
Но вершиной творчества Веласкеса были великолепные, загадочные «Менины». Говорят, сам король Леопольд Первый написал крест ордена Сантьяго на груди художника, стоящего перед мольбертом. Потому что титул рыцаря Сантьяго Веласкесу был присвоен почему-то только через год после смерти. По инвентарной описи эпохи Филиппа Четвёртого картина названа «Семейным портретом», но при чём здесь семья!?
Маленькая инфанта Маргарита стоит почти в центре. Она немного склонила головку, словно выжидающе. Опустившись на одно колено, одна из фрейлин подаёт ей кувшин с питьём. Другая фрейлина приседает в реверансе, с другой стороны. Справа стоят придворные карлица и карлик, шуты. Причём у первой в руках игрушка, а второй толкает ногой собаку. На заднем плане прячутся в полумраке строгая наставница и гвардадамас, охранник. Слева стоит сам художник. Почти все перечисленные персонажи смотрят вперёд – на королевскую чету, которая отражается в маленьком зеркале позади всей компании.
Тайный посыл этой картины пытаются разгадать уже три столетия. Объяснений и толкований скопилось сотня, если не больше. Главный секрет полотна: откуда берётся свет, если в комнате на полотне нет ни единого его источника. Окна плотно зашторены, крепления для люстр пусты. Но ведь ни один художник не будет писать при плохом освещении. Неужели Веласкес пытался сказать нам, что работает «во мраке», не имея возможности выйти на свет, да ещё под присмотром самого короля: Или наоборот: Филипп оказался единственным источником света?
Кем был Диего Веласкес? Большой мастер, тонко чувствующий человек, семьянин, отец, успешный политик (он и умер-то, простудившись во время ответственной дипломатической поездки во Францию), любимец королей и простонародья. Сильная личность, заслуживающая уважения. Его полотна можно разглядывать часами, находя в них новые и новые смыслы.
В 1999 году, в честь его четырёхсотлетия, благодарные любители живописи хотели устроить художнику пышные похороны номер два, но останков так и не нашли. Сначала при поисках полагались на «церковные записи» и «воспоминания современников» и перерыли всю площадь Рамалес, где до 1809-го стояла церквушка Сен-Хуан (якобы, могила находилась в ней).
Есть даже описание одежды, в которой художника положили в гроб. Блоки фундамента древней церкви нашли, но никаких захоронений в ней не оказалось. Потом припомнили указ Жозе Первого, брата Буонапарте – тот исполнял должность испанского короля с 1808-го по 1813-ый и так боялся эпидемий в разрушенном войной Мадриде, что повелел выкопать всех имеющихся мертвецов с городских кладбищ и перезахоронить их за чертой столицы. Указ бредовый и бесконечно усложняющий всю затею. Пришлось нашим современникам углубиться в архивы… а воз и ныне там. Было ли, не было. Жили ли, нѐжили. Есть картины и они великолепны. Их автор сгинул без следа, ещё раз подтвердив мудрый постулат о том, что человек смертен, а искусство – нетленно.
