«Совсем недавно, несколько дней назад я была ребенком, окруженным яркими красками. Все было непонятно и окутано тайной. Вы не знаете, как ужасно вдруг осознать, словно после удара молнии, что я теперь живу с болью, прочной, как лед».
В своем дневнике мексиканская художница Фрида Кало красной краской написала о сокровенном. О всеохватной боли, которая ежеминутно пронзает ее, словно электрический ток. О многочисленных болезненных изменах самых дорогих в мире людей. И о неудержимом, безумном желании жить.
Шестнадцатилетняя Фрида Кало, любимица папы и мамино наказание, хотела стать врачом. Такая редкая профессия для женщины. Среди двух тысяч студентов подготовительных курсов она была одной из тридцати пяти девушек. Фрида так откровенно стреляла глубокими темными глазами, что не один парень не замечал хромоты этой демонически привлекательной девушки. Никто не знал, как каждый день она одевает три-четыре чулка на правую ногу, чтобы она не казалась вдвое тоньше левой. Но Кало никому не позволяла считать себя инвалидом, поэтому бегала, плавала и озорничала за троих.
Автобус, в котором ехала восемнадцатилетняя Фрида, попал в аварию. Громкий скрежет металла. Удар. Темнота.
Комната была наполнена тишиной и запахом лекарств. Каждый вдох – большая победа. Тело, словно плющ, намертво оплел тяжелый гипсовый корсет. Три долгих недели Фрида пролежала в больнице без сознания.
«Девушка не выживет» — говорили врачи.
Комната была наполнена тишиной и запахом лекарств. Каждый вдох – большая победа. Тело, словно плющ, намертво оплел тяжелый гипсовый корсет. Три долгих недели Фрида пролежала в больнице без сознания.
«Девушка не выживет» — говорили врачи.
Отец, который не надеялся на чудо, все время был рядом. Мать не приходила. Знала – Фрида умрет. Слишком страшными были травмы.
Там, в автобусе, железная балка вонзилась девушке в живот и вышла в паху. Позвоночник сломался в трех местах. Два бедра полностью раздроблены, а ногу, искалеченную детской болезнью, не спасли даже три надетых чулка. Она поломалась в одиннадцати местах.
Там, в автобусе, железная балка вонзилась девушке в живот и вышла в паху. Позвоночник сломался в трех местах. Два бедра полностью раздроблены, а ногу, искалеченную детской болезнью, не спасли даже три надетых чулка. Она поломалась в одиннадцати местах.
Фрида выжила. Однако врачи уверяли, что она уже никогда не встанет с постели. Никогда не сделает и шага.
Чтобы заглушить боль множественных переломов, Фрида начала рисовать. Отец подарил ей мольберт и повесил под балдахином кровати зеркало. Часами она всматривалась в печальное отражение.
«Я пишу себя, потому что много времени провожу в одиночестве и потому что являюсь той темой, которую знаю лучше всего».
Чтобы заглушить боль множественных переломов, Фрида начала рисовать. Отец подарил ей мольберт и повесил под балдахином кровати зеркало. Часами она всматривалась в печальное отражение.
«Я пишу себя, потому что много времени провожу в одиночестве и потому что являюсь той темой, которую знаю лучше всего».
Здесь, на картинах она была настоящей, живой, могла двигаться и ходить.
А спустя год после двух десятков операций будущая знаменитая художница действительно пошла. Чтобы поставить дочь на ноги, родители отдали все, что имели. Узнать, имеют ли ценность ее картины, Фрида решила у Диего Риверы, одного из лучших художников Мексики. Она и не подозревала, что эта встреча в будущем принесет ей самое большое счастье в жизни и причинит ей самую страшную боль.
А спустя год после двух десятков операций будущая знаменитая художница действительно пошла. Чтобы поставить дочь на ноги, родители отдали все, что имели. Узнать, имеют ли ценность ее картины, Фрида решила у Диего Риверы, одного из лучших художников Мексики. Она и не подозревала, что эта встреча в будущем принесет ей самое большое счастье в жизни и причинит ей самую страшную боль.
Фрида впервые увидела Риверу на подготовительных курсах, где он расписывал стены. Тогда она в шутку заявила друзьям, что когда-нибудь выйдет замуж за этого толстяка и родит ему сына.
Он был ярым сторонником коммунизма, большой, толстый, старше ее на двадцать лет, трижды женатый, отец нескольких детей и нежный любовник сотен женщин. В каждой он не видел недостатков. Вместо этого находил изюминку. Он был вспыльчивым и своенравным. Любил алкоголь и не переносил критику.
Он был ярым сторонником коммунизма, большой, толстый, старше ее на двадцать лет, трижды женатый, отец нескольких детей и нежный любовник сотен женщин. В каждой он не видел недостатков. Вместо этого находил изюминку. Он был вспыльчивым и своенравным. Любил алкоголь и не переносил критику.
С первого же взгляда на картины, которые принесла ему Фрида, он понял – эта хромая миниатюрная девушка действительно талантлива.
Вскоре он пришел в ее дом, чтобы увидеть то ли другие работы, то ли ее саму. Он был удивлен ее интеллектом, особенным, чуть мрачноватым чувством юмора и тем, что она тоже коммунистка. А еще просто магической привлекательностью. Ривера не смог ее отпустить. Предлагая Кало выйти за него, Диего предупредил, что не сможет быть верным, но любить будет только ее. Фрида согласилась.
Вскоре он пришел в ее дом, чтобы увидеть то ли другие работы, то ли ее саму. Он был удивлен ее интеллектом, особенным, чуть мрачноватым чувством юмора и тем, что она тоже коммунистка. А еще просто магической привлекательностью. Ривера не смог ее отпустить. Предлагая Кало выйти за него, Диего предупредил, что не сможет быть верным, но любить будет только ее. Фрида согласилась.
Это была свадьба слона и голубки, как говорила мать Фриды. Она считала Риверу безбожником и гулякой, поэтому даже не пришла на свадьбу.
Но ни смотря ни на что, молодожены счастливы. Она пишет себя здоровой, любимой и непременно рядом с Диего.
Ривера не раз говорил Фриде, что она талантливее его, потому что рисует сердцем.
Кало всегда была рядом, пока Диего работал над заказами в Америке. Смотрела, как он расписывает стены и мечтала о их сыновьях. О маленьких толстячках с темными, как у нее волосами и мудрыми, как у него глазами.
Но ни смотря ни на что, молодожены счастливы. Она пишет себя здоровой, любимой и непременно рядом с Диего.
Ривера не раз говорил Фриде, что она талантливее его, потому что рисует сердцем.
Кало всегда была рядом, пока Диего работал над заказами в Америке. Смотрела, как он расписывает стены и мечтала о их сыновьях. О маленьких толстячках с темными, как у нее волосами и мудрыми, как у него глазами.
Небо давало ей надежду. Фрида беременела, но ее изломанное, слабое тело не могло выносить в себе новую жизнь. Один за другим три выкидыша, три мальчика, о которых она так мечтала. Они всегда будут с ней. В банке с формалином и на картине «Больница Генри Форда», рисуя которую она смешала в красках всю свою боль, все свои несбывшиеся мечты. Фрида откровенно выплеснула всем свое горе, без фальши, без горького смеха.
Именно здесь, в больничной палате появилась на свет знаменитая мексиканская художница Фрида Кало.«В моей жизни было две аварии. Первая – когда автобус врезался в трамвай. Вторая — Диего».
Она знала, что он будет изменять. Фриду он казалось обожал. Но она знала, что в мастерской он также страстно, как рисует, несколько минут назад любил натурщицу.
Когда его не было рядом, Фрида кричала, словно раненая пантера. А когда приходил, молча целовала, вдыхая запах чужих духов.
Она знала, что он будет изменять. Фриду он казалось обожал. Но она знала, что в мастерской он также страстно, как рисует, несколько минут назад любил натурщицу.
Когда его не было рядом, Фрида кричала, словно раненая пантера. А когда приходил, молча целовала, вдыхая запах чужих духов.
Но она не смогла стерпеть и смириться, когда узнала, что Диего изменил с ее младшей сестрой. Диего причинил ей больше боли, чем тот проклятый трамвай. Фрида больше не хотела его видеть. Кало продержалась без него всего год. Она не хотела быть слабой. Все чаще заливала свою боль, то ли физическую, то ли душевную, алкоголем. Остригла волосы и перестала носить традиционную мексиканскую одежду, которую так любил Диего.
Решила – если верность лицемерна, то и она, бывшая верная жена станет забываться в чужих объятиях. Среди ее любовников были известные политики, дипломаты, актеры и даже актрисы. Но она никому не отдала свое сердце. Ривера жил по-прежнему беззаботно и беспринципно. Вот только во сне он все чаще видел ее, единственную женщину, поселившуюся в его сердце. Ему не хватало ее мудрости, ее юмора. Не хватало ее.
Целый год потребовался Диего, чтобы признаться себе, что он не может и не хочет жить без Фриды. Когда он пришел к ней снова просить ее руки, то с радостью согласился на все условия. Болезнь прогрессировала. Операция за операцией. Правую ногу ампутировали до колена. Фриду снова заковали в железный корсет и снова малейшее движение пронзало тело нечеловеческой болью. Но она, изломанная и разбитая, впервые в жизни чувствовала себя счастливой, потому что рядом день и ночь любимый.
Он отказался от всех своих заказов, чтобы хоть теперь, когда жить Фриде осталось так недолго, дать ей возможность быть счастливой.
Именно он организовал первую в жизни Кало персональную выставку на родине. Тело художницы терзала невыносимая боль, но здесь, на выставке, лежа в своей постели, она улыбалась и пела.
Спустя неделю после своего сорок седьмого дня рождения Фрида затихла во сне, спокойно и без боли.
Именно он организовал первую в жизни Кало персональную выставку на родине. Тело художницы терзала невыносимая боль, но здесь, на выставке, лежа в своей постели, она улыбалась и пела.
Спустя неделю после своего сорок седьмого дня рождения Фрида затихла во сне, спокойно и без боли.
